I

Добрым январьским вечером, когда природа только – только распрямляет свои обьятья для пешеходов после щедрого снегопада, собрались после заунывных, неотвратимых уроков трое друзей – десятиклассников – Миша, Кирилл и Стёпа.
Суетливые хлопья сумрачного времени года обняли растопыренные ветки деревьев. Неряшливые мокроватые лужицы заросли ледовой паутиной. Иногда редкий сучок вздрагивает от покрывающей его змейкой снега.
Квартира Миши Липского представляла себе четырёхкомнатные аппартаменты на седьмом этаже рижской многоэтажки. На журнальном столике, обставленным широкой душой, стоял японский сувенир в виде конвульсивно двигающихся шариков на палочках, рядом любезно находился пирамидальный календарь на 2008 год с указанием месяцев. Под месяцем январь была расположена фотография роскошной заснеженной ветки рябины. Ниже лежал учебник по правоведению и уголовный кодекс Латвии в мягком зелёном переплёте. Такое расположение вещей было непосредственно связано с тем, что Миша думал поступать на юридический факультет. Точнее говоря, Миша сложил всё на журнальный столик совсем недавно, когда возвратился с котлетами из кухни в гостевую. Миша уселся в центре комнаты на софе, и внимательно изучал утреннюю прессу, изредка помаргивая правым глазом от роковой неудачи после сломанной лыжи во время одиночной прогулки. Ребята же уселись рядом с ним, чтобы поддержать друга и сыграть партию в шахматы.
Взгляд Миши был прикован к отпечатанной статье на бумаге для полосы «Криминальная хроника» под названием «Студентами становятся из – за проезда в трамвае».
- Ну, покажи, что ты читаешь? - не выдержал Стёпа.
- Мой отец написал заметку о липовых удостоверениях, означенных рижским универом. Только её не захотели печатать в газете из – за отсутствия улик. У меня же мать кондуктором работает, нужно узнать всё об этой банде. Она уже и световые знаки смотрела, и говорит: ну не могут эти парни быть студентами универа. Нужно связаться с полицией, чтобы моей матери не попадало бы за это, - стиснул зубы Михаил, - Этот университет пользуется хорошей славой. Руководство универа договорилось с трамвайным и автобусным парками, чтобы проездной был бы полностью бесплатным. Школьники платят… Миша сложил губы трубочкой.
- Примени к этому делу свою гипношку – ты же можешь читать мысли, -  вставил Кирилл.
-Так-то оно так, но дело в том, что эта способность меня иногда подводит. Иногда я не в состоянии прочесть мысли отдельных людей, - нервно усмехнулся Миша.
- Они думают, что они ничего не думают, - высказался Степан.
- А подумал, что они ходят под наркотиками, - весело засмеялся Михаил, и внезапно стал серьёзным, - вначале надо войти в доверие к какому - нибудь лжестуденту.
-Под каким предлогом, - Кирилл закончил лузгать семечки.
-Что можно распространять в трамвае? Допустим, прессу. Устроимся в трамвай раздавать газеты, - на последних словах Миша открыл рот и полуприкрыл глаза.
- Нужно отпроситься с уроков в тот день. «Студенты» и ездят лишь в рабочие дни. Только как? Сейчас уроков задают нещадным количеством, - Стёпа развёл руками.
- Но один день классная нам выделит. Если не сразу, то в те дни, когда количество уроков будет наименьшим. Отпросимся с понедельника. Скажем, что дома выручки не хватает. А затем я приложу в трамвае все свои способности, и вперёд, к раскрытию тайны
- Обсудим это ещё раз завтра, - сказал Степан, отличающийся здравым мышлением ума, рассудительностью и спокойствием в отличие от вспыльчивого Миши.
-Обсудим! Ну а теперь давайте приступим к игре, - Миша хлопнул в ладоши, - отвлечёмся, так сказать, от будничных сует, и приступим к развитию ума.
Степан сдался на сорок восьмом ходу. За окном начинала вьюжить хозяюшка - метель. Миша откинулся в кресле и с наслаждением продолжал глядеть на собственный мат.
- Это же нечестно, ты рылся в моей памяти, - вставил Степан, с которым Миша играл, а Кирилл был судьёй.
- Это было честно, потому что каждый применял всё, что в его силах, - поднял брови Миша, и опять задумался о «студентиках». - Если дошкольник пешка, ладья - школьник, то студент - конь. Он везде успевает, всё может. Рабочий - слон, начальник - король или королева. Нужно не допустить, чтобы ладья становилась бы конём.
-Миша, оставь эти мысли до завтра, - сказал успокоительно Кирилл.
- Так и быть. Узнаем завтрашним утром в редакциях газет, можно ли их распространять, - щёлкнул пальцами Михаил.
Ребята пожали друг другу руки и потихоньку разошлись.
У Миши матушка устало ходит с сумкой кондуктора трамвая, и когда последний звонок отзвонит после открытия дверей, приходит домой и обнимает своего талантливого сына. Так сидят они в тёмной комнате, наполненной синим бархатом зимнего вечера, и ведут степенный диалог.
- Мама, а от кого мне достался мой дар, - иногда спрашивает у матери Миша, желая узнать новые подробности об этом.
-Ну, сынок, это провидение Божие, - обычно отвечает мать, - твой прадедушка по моей линии был екатеринбургским православным священником, говорят, он тоже умел читать мысли. Это началось у него ещё в духовной семинарии. Он думал вначале, что это шутка, бред. Но потом твой прадед пришёл к выводу, что это дар Божий. Он говорил своей жене, твоей прабабке, что этот дар привился ему ввиду его исключительной духовности. А он молился часами, по пути в храм, вечером. Ещё он говорил, что этот дар будет передаваться его роду только мальчикам. И видишь, сбылось. Он погиб во время гонений на церковь в двадцатые годы.
-А трудно ли выучиться на церковника, - прищурив глаз, спрашивает Миша.
- Ты же будущий юрист. Определяйся!
И Мише видится освещённая тонкими церковными свечами комната, наполненная голосом священника, отдававшего жаркие поясные поклоны иконам святых.
Несмелый, трепещущий снежный мусор опускается, отважно принимая на себя тепло влажной земли. Метель крутит по земле и заглядывает на каждый балкон, оставляя подарок - густой конус снега.
Кирилл и Степан живут в двухкомнатных квартирах. У Степана папик работает слесарем, работая с крючковатыми, носатыми кранами, врываясь в повседневность жильцов. Мамочка у Степана - стилист, преобразует облик людей в лучшую сторону, или как посчитает привиредливый клиент. Кстати, у Кирилла мамка подрабатывает парикмахером, видя нечёсаные головы и сравнивая их с кактусами. Батька у Кирилла - грузчик, целыми днями таскается по городу в столичные бакалейные и магазины на стареньком лиловом пикапчике, и зная, что его могут уволить, работает, не покладая рук. В летний настырный зной, в осеннюю задумчивость, в весенний перелив ручьёв и в зимнюю непостоянность - во все времена года делает он свою работу. Бабуля по отцу у Кирилла работает продавцом в бакалейной лавке, не видя ничего, кроме булочек и продуктов, изредка встречаясь со своим сыном на работе.
Каждый день у матушки Миши - толпа ног, мелкие медяки и неизменная чёрная сумка, которая очень натирает плечо. Батюшка у Миши работает оператором одного из филиала банка в Риге, принося в дом большую выручку. Он также души не чает в сыне. Каждый день он видит замусоленные бланки, подаваемые людьми, заботящимися о своём капитале. Он ужасно устаёт от этой работы и носит сильные очки от близорукости. Вот такие вот старорежимные обращения у Миши с родителями.
К вечеру субботы девятнадцатого января у Миши уже был план действия. Миша со Степаном побывали в отделе распространения газеты.
- Хорошо, мы дадим вам возможность распространять нашу газету в трамваях, - улыбался белоснежной мелкозубой улыбкой распространитель в сером новеньком костюме, - хотя это место уже занято. Но на пару дней мы договоримся. Мы надеемся, что вы серьёзно представляете себе ту ответственность, которая на вас ложится. Вы отвечаете за каждый номер газеты.
- Не беспокойтесь, всё будет тип – топ. Мы уже достаточно взрослые, и у нас всё получится.
Слово «взрослые» не понравилось распространителю, но он сказал, что в понедельник в шесть часов утра ребят будет ждать двадцать газет на человека. Ребята договорились, что они будут распространять газеты в трамвае, который идёт до зоопарка, где и работает мать Миши. Кирилл отказался раздавать газеты, так как ему нужно готовиться к дню рождения.
- Сынок, под какой аферой ты подписываешься, - всплеснула руками Василиса Ивановна, мать Миши.
- Не волнуйся, матушка, всё будет в порядке. Мы вычислим людей, которые выставляют себя студентами, используя фальшивые проездные. Они уже взрослые, а хотят разжиться на чужих людях.
- Ну хорошо, что хоть вы будете именно со мной.
- Так точно, матушка, - Миша поднял руку вверх.
- Мы прикинемся, будто у нас не хватает денег, и вступим в диалог со злоумышленниками, - быстро произнёс Миша.
Миша также договорился с классной руководительницей, выпросив у неё один день, сказав, что семье не хватает денег. Антонина Петровна сказала, чтобы ребята узнали бы уроки за тот день.
Чёрный небосвод январьской ночи был утыкан частыми звёздами, некоторые из них счастливо мигали, и оказывалось, что это всего - навсего летящий авиалайнер. Стальной ветер задувал в лицо, разя холодом и снегом. В продрогшем воздухе кружатся колдуньи - вороны, раскинув чёрные плащи и панически каркая. Ветер испытывает город на прочность, не утихая и при ясном небе, задувая в каждую халатно незакрытую щель. Неподалёку недовольно скрежетали электропровода, подёрнутые снегом, как и некогда пышный каштан неподалёку от дома Миши, согнувшийся под зимним царским велением. Снег навязчивый, раздражает и сердит листья. Они, слегка покачиваясь, пытаются сбросить снежную диктатуру. Да не тут - то было…
Мишу разбудил только его полосатый холёный кот, вызывающе мяукая, чувствуя перемену погоды. Миша поднялся в полутёмной комнате, наткнулся на ночник, и сердито выключил его, нарушив уютную атмосферу полночи. Он сделал это, чтобы электросвет, падающий на стекло, не мешал бы ему насладиться панорамой ночного города. Учебники, примостившиеся горкой возле кровати Миши хранили многие и многие, ещё неизведанные тайны. Миша отворил оконную раму, и в комнату ворвался терпкий, промёрзлый воздух. Рига! Сколько таит в себе золотой петух на шпиле, сколько написано немцами и латышами в библиотеке, начиная от основания Риги. Бывает, что на медовых страницах пергамента обнаруживаешь волнующие подробности тех лет, когда правили своенравные вассалы, которые в далёких мечтах Миши ассоциировались с пенной кружкой пива и бочкой сладчайшего кваса. По добротно ухоженным мостовым ездили на курземских узкоколейках, а в лавках продавались лишь сыр, мясо и молоко. Миша любил подолгу сидеть в пыльных библиотеках и открывать для себя секреты былого могущества города, ожидая по юношеской наивности, что из книги может вылететь притаившаяся в ней бабочка - махаон.