III

Миша сидел в софе и придумывал сны. Он иногда постукивал костяшками пальцев по спинке софы. Он придумал видения довольно быстро, и начал обдумывать свой будущий роман с той красавицей из параллельного класса. Он представлял, как будет дарить ей сердечные подарки; думал, как он лихо разворачивается с нею на чёрном лимузине, как они купаются в гостеприимной реке.
Миша чувствовал томную привязанность к блондинке Наде, которая, к сожалению, не удостаивала парня своим вниманием. Ей нравятся повыше и мускулистее, а Миша, наверное, не состоит в каталоге её сердца.
Миша резко повернулся к нечестному зеркалу. Нос картошкой, веснушки на нём, внимательные карие глаза, стрижка «бобрик». Возможно, всё было связано с тем, что Миша всецело посвящал себя книжным прелестям, и довольно редко посещал дискотеки. Ах, эта симпатичная Наденька, всё время ходящая в каблучках на «шпильках». Миша пообещал себе, что если он доведёт это дело до конца, то повстречается с Надей. Иногда он видел её, щеголявшую по мокрому тротуару с подружками под зонтиками по пути в школу. Чувство дисциплины всё время останавливало Мишу пойти ей навстречу. Когда он видел её вновь, то сладостное чувство вновь разливалось у него в душе, и он чувствовал себя полностью удовлетворённым. Как - то он выпросил у школьного фотографа сделать её фото с негатива, и теперь оно стоит у него в золочёной узорчатой рамке. Миша зарёкся, что если у Нади появится какой - нибудь хмырь, то от разочарования он перейдёт в другую школу.
Миша отвернулся от зеркала, и теперь эта мысль ушла далеко. Миша стал составлять сам себе алгебраические примеры, записывая их, не думая о решении. Его почерк бойко сновал по бумаге, и Миша не запутался, не сбился в цифрах и буквах царицы наук. Он считал, забыв о времени, и остановился лишь на двадцать девятом примере. Миша посмотрел на часы. Было пятнадцать минут первого. Миша выключил радио, освежил в памяти придуманные сны и нарёк их ярлыками. Так, например, для Никиты сон шёл под названнием «Ничто не вечно под луной», для Костика -  «Не хлебом единым жив человек», а для Максима - «Бережёного Бог бережёт».
Миша уселся посреди комнаты, направив свой взгляд в тот район, где живёт Никита. Миша подключился к миру, и сотни слов различных людей вперились в его память.
- Никита Лурин, - негромко произнёс Миша и подумал про себя: «Он может не спать».
В ответ послышалось ясное бормотание, и Миша услышал утвердительные сигналы сразу от трёх персон. но наконец лишь один голос пробормотал: «Я - Лурин».
- Люди спят и не знают, как их зовут, - задумался Миша.
Никита видел во сне бархатные нежные цветы. Это смутно почувствовал Миша. Он мгновенно приступил к претворению в реальность своего сна. Миша плавно начал изменять сновидение Никиты в его биологическом отпуске. Наш герой со всем упорством претворял в жизнь свой план. Сквозь замершую в образцовой тишине комнату проступили придуманные видения Миши. Цветы оказались лишь висящим на стене неизвестно откуда появившимся ковром. Пионы на ковре хранили память о прошедшем дожде в виде содержавшихся меж лепестков капель.
Никита во сне добросовестно собрался в школу. Он складывал учебник за учебником, мысленно оставляя взглядом на каждом из них печать о выученном уроке. Никита закрыл «молнией» гостеприимные недры портфеля и, одев куртку, шагнул в насквозь вымерзшую ночь. Жгучий гримёр, румянящий нос и щёки, обволок Никиту, и тот, почувствовав мертвецкую изморозь, вгляделся в сказочный небосвод.
Звёзды сгруппировались в чётко различимые контуры. Восьмёрки, девятки и десятки виднелись на небе, мерцая своим присутствием на переделанной мантии Бога. Никита с боязливым удивлением созерцал перекроенные созвездия. Внезапно на небе появилась крошечная точка. Никита привык разбираться во всём, но здесь он пасовал и искренне жалел астрономов всего мира. Точка бесстыдно увеличивалась, и вместе с ней росло волнение Никиты, когда он смотрел на неё. Точка начала видоизменяться, приобретая причудливую форму. Это была комета, и выглядела она не как продолговатая полоса, а как светящаяся единица, готовая сместить орбиту Земли, которая виделась небесному телу как гигантский трудолюбивый шар.
Внезапно около Никиты остановилось с десяток машин с истеричным визгом, две из которых слепились в груду металлолома. Из авто живо повыскакивали люди. Один из водителей залез на крышу собственного автомобиля и поднял диспут о том, куда нужно прятаться. Внезапно комета, будто услышав мольбы краснощёкого водителя, распалась на крупицы и собралась в предложение: «Кто даёт поддельные проездные?»
Никита молнией подпрыгнул и вместе с диким криком оказался в собственной кровати в тёмной комнате. За окном было властное лиловое небо, которое выдавливало редкие снежинки. Никита остро почувствовал, что немая тишина душит его, и поэтому отчаянно начал шарить по стене, надеясь найти выключатель.
- Кто даёт поддельные проездные, - послал Миша мысль Никите.
- Не знаю. Не знаю, не знаю, не знаю. Дайте мне проснуться. Мне его дал Макс. Дайте мне проснуться, - подняв руки над головой, кричал Никита.
Мальчишка наконец включил свет, и, как за последний спасательный круг, ухватился за пульт, и погрузился в мир ночных телепередач, отирая холодный пот со лба. Он созерцал домашние вещи с радостью, но со страхом он глядел за окно, боясь увидеть там что – либо. Постепенно Никита пришёл в порядок и, глядя в телевизор, даже начал смеяться над своим сном.
Волнующие звуки города начали затихать в голове Миши, как только Никита начал приходить в себя. Только здания хранили изобилие сверхурочной работы в виде светящихся окон.
Миша тяжело задумался и открыл перед собой чистую общую тетрадь. Вписав в неё имя Никиты, он пометил у себя, что он узнал от отличника. Ветер затаился, и с седьмого этажа можно было видеть сделанные ребятами рукотворные изваяния. Миша вновь ненадолго включил радио. Его шкала мерцала заманчивым светом, и Михаил представлял себе безлюдную студию радио, в которой проигрывается диск ночной прораммы, составленной энергичными ди – джеями.
Комната озарялась масляным светом, озарив столик с раскрытой тетрадью, книжную полку, краем захватив кровать Миши с ковром над нею в виде заснеженной избушки, заждавшейся гостей. Миша выключил радио.
Миша вновь вышел в открытый поиск, и вновь перед ним возникло всё присущее задумавшегося в серых балахонах городу. Иногда свободная мысль Миши прислушивалась к некоему клубку событий в глубине многоэтажек, но после уставала и переходила к другому видению.
Миша вновь уселся посреди комнаты, сосредоточился, повернув стул уже на юго – запад, и произнёс немного с хрипотцой: Константин Дмитриев.
Пропала освещённая комната, и сознание Миши нырнуло туда, откуда было слышно эгоистическое «да». Миша, заручившись простором своей комнаты, смутно смог лицезреть пепельницу из массивного стекла, царственно поставленную на столик Костика со скоплением пыли на нём редким любителем двух пачек «Майн» в день. Костик не спал, а лишь деловито освещал комнату зажигалкой. В комнате стоял вездесущий душок заполярной зимы от открытого окна. В пепельнице лежало два десятка возвышающихся горкой окурков. Костик упрямо боролся с мягкими обьятьями сна, и сумел лишь поражённо выдавить из себя:
- Вот я и докурился до чёртиков. Своё имя услышал.
Юный курильщик взглянул слезящимися глазами на клубы сизых облаков, и начал усиленно массировать свои глаза ладонью.
Миша решил послать Костику не сон, а видение; лучше синица в руках. В его видении Костик, добропорядочный господин, шёл по улице в направлении супермаркета. Он впорхнул в ярко освещённое здание мальчишеской походкой, а в отдел зашёл, замешкавшись. Зря, зайдя в отдел быстро, он лишился бы многих неприятных моментов. Толпа «любовно» несколько раз отдавила Косте стопы. Но его тяга к покупкам в этот выдуманный Мишей день была непоколебимой. Костя подошёл к витрине, которая указывала расценки мира сладкоежек.
-Дайте – ка мне тот салат, - Костик ткнул пальцем в витрину.
- Пксть ваша трапеза будет подешевле, - веские слова тётки в сиреневой форме приобрели неожиданный оборот, - вам лучше купить «Марльборо» - это достойная покупка
- Но я только решил бросить курить, - громко, но ещё услужливо прозвучал голос Костика в сновидении Миши
- Две пачки «Бонд», - продавщица была непреклонной.
- Нет, - огрызнулся Костик и опустошённо побрёл вдоль витрин.
- Тогда вы будете обязаны сходить на свадьбу «Беломорканала» и «Примы», - выпалила позади продавщица.
Костик неспеша обернулся и поглядел на продавщицу с целью найти в ней признаки психического расстройства.
- Идите на второй этаж, в ресторан, - любезно посоветовала продавщица.
Костик вышел через выход и протестно вывернул карманы, показал пустые руки в мозолях перед кассиршей.
- У вас продуктовый отдел переименовали в табачную лавку, - высказался Костик.
-Для вас же, всё для вас, - положив руку на грудь, в сердцах вымолвила кассирша.
Костик, шаркая ногами, выбрел из отдела, и опять оказался в культурно отделанном холле. Со второго этажа табаком несло так, что Костик подумал, что в Риге проводится чемпионат по выносливости среди курильщиков. Парень из любопытства отдался зловонному облаку, входя в него, поднимаясь на второй этаж.
Ступеньки были закопчённые, и Костику во время ходьбы комки копоти налипали на ботинки. Сразу перед входом клубился дым, окрашивая его в синие и зелёные цвета от включённых цветных ламп. Костик трепетно потянул ручку двери на себя. Он остался остолбенело стоять перед открывшейся дверью. Ресторан был забит огромными, в человеческий рост, сигаретами.
- Добро пожаловать на свадьбу сигарет, - воскликнула сигарета «Марльборо».
Среди огромных сигарет Костя заметил двоих в парадном. Это был «Беломорканал» во фраке и «Прима» в фате. Тут же тусовались «Майн», «Сентджордж» и «Монтекарло»
- Мы, сигареты, решили проучить курильщиков. Впредь каждая сигарета будет воздействовать на человека по её названию. «Майн», например, будет пробуждать в человеке собственника, «Монтекарло» - страсть к рулетке, «Прима» - быть везде первым. Это конфиденциальная информация, - присоединился к разговору болтливый «Кэмл».
- Очень скоро мы покончим жизнь самоубийством, - грустно произнёс «Партнер». Мы уничтожимся по своей стоимости. Вначале сгорит «Прима», потом я, потом «Элита». Но вы не посмеете надеть кислородную маску, пока не ответите на наш вопрос.
- Чего ещё? – и так ошарашенный говорящими сигаретами, прошептал Костик
- Зажигай, - истошно завопил «Марльборо».
Густой убивающий дым заполонил собою ресторан. Все сигареты собрались скопом и хором прокричали: «Кто даёт фальшивые проездные?»
Миша оборвал продолжение сна, и теперь весело притаился, ожидая, что последует дальше. Костик выпрямился, и с немым удивлением уставился туда, где раньше был ресторан. На его месте невозмутимо густел стоячий туман дыма. Костик отчаянно закашлялся, и разводя руками в дыме, начал продвигаться по направлению к двери. Но тут он нечаянно зацепил стол ногой, и рухнув вместе с ним, начал усиленно декламировать всеми известными ругательствами. Костя уставился глазами в нижний угол комнаты.
- Не знаю я ничего. Уйдите от меня, - через некоторое время зашипел Костя, стоя на четвереньках и потирая ушибленное колено.
Миша от него отстал, так как ничего вразумительного, кроме языка улицы, его сознание не принимало.
От своего расширенного поиска голова у Миши внезапно налилась свинцом, глаза начали скрывать свет обморочной повязкой, и вместе с этим в ушах начался предупредительный гул. Наш герой уставился в одну точку, как будто бы готовился прожечь её взглядом, и начал глубоко вдыхать и выдыхать. Весь сон и явь рижан плавно ускользнули из сознания Миши. Прошло некоторое время, которое Миша назвал балансом, после которого он опять был готов продолжать безрезультатный допрос.
Миша искоса посмотрел на лист цвета жирного молока от горящего ночника с записанным «чёрным списком».
- Максим Семёнов, - негромко выпалил Миша, и в потоке мыслей услышал бормотание во сне: «Я тот». Миша устало вверг своё сновидение в его дрёму.
Солнце, по матерински улыбаясь, съедалось строгим горизонтом, и звезда озаряла линию широким светом. Восток, зловеще похрапывал неповоротливой грозовой тучей, которая, проходя с юга на север, не беспокоила рыболовов. Восток был залит чернильными облаками, и озарялся беззвучной вспышкой истеричной молнии и сопровождался громом - ворчуном. Заблудившаяся в угасающих облаках чайка замедлила свой плавный, режущий воздух полёт и сиганула вниз, прямохонько к дряхлому, забытому пересохшей речкой озеру. Чайка уселась на поваленное бурей дерево около озера. И тут она могла заметить юношу на байдарке посреди озера. Тут - то и произошли удивительные и волнующие события, которые увидела гордая морская птица.
Максим с укором глядел на толстый слой ила, на его безраздельную власть, где он кокетливо закрывает ото всех рыболовов громадные семьи рыб. Максим решил восстановить природную несправедливость и нарушить семейные планы окуней и краснопёрок. И только Миша знал, почему в такое неподходящее время и в таком неподходящем месте оказался Максим.
Удочка была старенькая, складная. Бледные зарницы, как всеведущие фотокорры, озаряли старания ночного любителя ухи. Максим вытянул удочку, и с явным сожалением посмотрел на мёртвого червяка. Максим схватил вёсла, и оттолкнувшись жилистыми руками, подплыл ближе к берегу с клёнами на нём.
Играя сам с собой в «монетку» перед каждым забросом, он и на этот раз не избежал своей страсти. Монетка перекувырнулась в воздухе, будто бы от радости увидела свой монетный двор. Произошёл звон, и Максим уже шарил с фонариком по дну лодки. Выпал «орёл», как и задумывал Максим как сторону для удачной ловли рыбы. Но до этого монеты совпадали не раз. Тем не менее Максим дёрнул кулаком с воплем «Да!» и вновь упорно закинул удочку. Вся рыба спряталась от дискотеки Зевса - громовержца. Молния вновь окунула пейзаж в призрачно яркий свет.
Внезапно под озером, закреплённым на берегах постами деревьев, показались желтые и лиловые лучи. Оттуда, куда Максим закинул удочку, послышалось агрессивное бурление. Леска натянулась до предела, и ждала участи пойманного улова. И тут из - под ила выскочили светящиеся красавицы с рыбьими хвостами. При виде русалок Максим ошалел и, схватив выручающие вёсла, начал изо всех пацанских сил грести к берегу. Русалки нырнули в воду и следовали за лодкой Максима, часто ударяя кулачками в дно лодки. Максим с ужасом оборачивался вокруг, но видел лишь объятья ненастной ночи. Максим резво выскочил из байдарки на берег и увлёк за собой лодку. Около берега загорелась вода, и водные обитатели вышли из воды. Теперь русалки без сожаления отбросили ненужные хвосты, и, представ перед взором Максима в полуобнажённых нарядах со стройными ножками, пошли к парню.
Максим от страха нырнул в дебри деревьев, и помчался во всю прыть меж стволов. Русалки завывали в кронах деревьев, следя за Максимом сверху. Максим с потерей времени наткнулся на поганое дерево, и, держась за отбитый бок, захромал дальше. Деревья мелькали у Максима перед его воспалёнными глазами, и он, задыхаясь, сменил путь. Вдруг Максим увидел домашний огонёк лесничего вдалеке. Максим, зацепившись за корягу, упал в лесные травы и, походя на пьяного, покачиваясь, побрёл к этому добродушному огоньку. Максим от радости замедлил бешеный бег, и с любопытством шёл к четырёхугольному пламени. Рядом с основным зданием стоял сарайчик и ещё одна аккуратная маленькая хибарка. Всё было предусмотрено у трудяги - лесничего. В глазах замелькала география двора, и Макс, со счастьем в душе, запрыгнул в миниатюрную бревенчатую хибарку. Выдавая свой дом огоньком, лесничий, видно, стерёгся от приключений воров в лесу.
Увидев отживший свой век печку, полки и охапку дров запасливого лесничего, Максим узнал в этой хибарке баню. Лёгкий свист прервал спасение, и вновь четыре русалки поднялись из - под пола с вениками в руках. На их элегантных бюстгалтерах было написано: «Кто даёт липовые проездные?» Чайка всё видела и улетела.
Максим, проснувшись, закричал диким воплем и выкрикнул:
- Они у Славика Соболева, у Славика Соболева!
- Ура, - в молчаливой радости мелькнуло у Миши, и он шлёпнул руками.
Миша, морально выпотрошенный, побрёл с тетрадью на слабых ногах к окну, повторяя «ура». Густой дым далёких заводов врезался в морозную муть, оставляя облака копоти. Вдалеке виднелись элитные дома, свежо запечатлённые памятью Миши в один случайный день прогулок. Балкончики с колоннами, изваяния Ренессанса вспоминались Мишей наряду с прохладным натиском музеев города и восторгом, «белой» завистью от великолепия.
Со слезами от труда Миша подчеркнул адрес, имя и фамилию Максима, и отложил тетрадь в сторону. Он решительно поднялся и стал один танцевать с девушкой из его фантазий, грамотно напевая что - то из Оскара Строка. Миша танцевал лихо, по всей комнате, и очень скоро утомился. Сев в кресло, с этого времени до дружеского предупреждения будильника, он не знал сластей сновидений. Он собрался с мыслями и кропотливо начал что - то грандиозно писать в тетради.
Когда светлеющий восход начал перебивать его взгляд, когда прозвенел будильник, поставленный на шесть утра, он отринул от листов, и начал массажировать руками постаревшие от бессонницы глаза. Миша уставился на рисунок на половом ковре. Этот рисунок был похож на египетский иероглиф. Всё расследование только начиналось, и пока что и было похоже на этот узор. Миша зевнул, уныло посмотрел на вновь сыплящую с неба снежную армию. Он достучался по мобилке до Стёпы, и сказал, чтобы он пришёл бы к нему через пару часов. Он также позвонил Антонине Петровне. Она надолго задумалась, но разрешила дать ребятам отдых.