В центр города нас занесла роковая случайность. Приятель попросил встретить его с рейсового автобуса и отвезти в местечко N. До прибытия автобуса оставалось еще минут сорок и чтобы как-то скоротать время, я со своим псом Бонапартом (в миру Боська - французский бульдог такой) решил прогуляться  в парк. Около «Салона красоты мадам Зинель Чумгаузен», я приостановился, ожидая, когда Бося внимательно обнюхает основание театральной тумбы.

-Привет, Автодром! – услышал я знакомый голос. - О чем задумался? 
Эта была хозяйка  цирюльни, увидавшая меня в окно. Мы с ней были знакомы еще с тех пор, когда она была Зинкой Чумаковой.
-Да, вот, Зиночка – говорю. – Пса решил в парк прогулять.
-А постричься не хочешь? Усы поправить, бакенбарды, то да се?
Я на секунду задумался. Постричься и впрямь не мешало  бы?! Все было как-то  недосуг.
-В принципе – говорю, - я бы и не против. Но, не знаю, куда пса девать? Если опять в машину вести? –  Не успею. До машины далеко, а времени  в обрез.

-О, господи?! – расплылась в улыбке Зинель. - Разве это беда? Вот у меня беда так беда. За весь день ни одного клиента. Правда к вечеру целая трупа артистов нагрянет, будем ее мыть, стричь и наводить прически. Но это только к вечеру. А сейчас: девочки от скуки маются, бунт назревает. Мол, если приняла нас  на работу, то и предоставь ее – эту работу.  Уже два кофейника выпили. Одни только расходы. Так что ты у нас сегодня будешь первый, самый дорогой клиент. Обслужим по высшему разряду. А с собачкой поступим просто: возьмешь ее в Салон, там привяжем к ножке дивана, да и пусть сидит себе.

-Ой, Зина, а удобно ли? Пёс - в Салоне красоты…. А если кто-то из клиентов нагрянет, да испугается?
-А мы его в подсобку спрячем. Там тоже диван есть. Давай, Автодром, заходи. У меня и девочки духом воспрянут, что первый клиент появился. Давай, давай, не стесняйся. Ты сам знаешь, расценки у нас не самые высокие: подстрижка, правка усов, бакенбардов всего крон 60-70 наберется.
-Однако?! – думаю про себя – За такие деньги целого барана можно остричь
Но Зинка так убедительно просила, что отказать старой знакомой было право неудобно.

-Ну, если ты так настаиваешь? – говорю, - то я согласен.

А он не писается? - на всякий случай опасливо поинтересовалась она, кивнув на пса.

Получив отрицательный ответ, Зиночка приветливо поманила меня рукой в зал. Ее лицо излучало неземную благодетель и звездный свет, корыстолюбие, а большие томные глаза сверкали драгоценными камнями.

Парикмахерская представляла собой ухоженный зал на пять кресел перед зеркалами, искусно украшенными разной бумажной дребеденью. Это было святилище красоты: стрижки и мойки волос, маникюра, педикюра и наращивания ногтей. Сюда любили ходить  и наводить  марафет невесты, женихи, вечные любовники и предметы их обожания – студентки и молоденькие преподавательницы Академии культуры. Говорят, что даже сам председатель уездного суда не гнушается постригать здесь бороду.

На шум из подсобки выпорхнула стайка мастеров машинной стрижки и оригинальных причесок.
-Ой, какой у вас пёсик-то красивый! Лупоглазынький, ушастенький, бриластенький.  Какой он весь гладенький и блестященький… Он не кусается? Можно его погладить?
-Да на здоровье. Он не кусается, а наоборот оближет вас, как лучшего друга. Я даже очень жалею, что в данный момент не являюсь собакой.
-Почему?
-Тоже бы всех вас облизал, не рискуя получить по мордасам.

Девушки прыснули.

-Вас постричь?

-Ага. Вот только собаку привяжу. Я вопросительно посмотрел на Зиночку, чтобы отвести пса в подсобку. Бдительность моя была потеряно только на секунду, и в этот самый момент сработало пушечное ядро, коим становился мой Бонапарт, когда неожиданно срывался с места и, сломя голову,  мчался по своим интересам.

Он со страшной, разрушительной силой рванулся к коту, который, ничего не подозревая, зевая, появился из подсобки и  легко запрыгнул на парикмахерский столик, где хранились пудры,  одеколоны,  подстригательные машинки и десятки других цирюльных принадлежностей.  Сначала пёс отрезал коту путь к отступлению, затем пошел в наступление и сам запрыгнул на столик. Кот сиганул на другой. Но от  Бонапарта скрыться было уже невозможно. Началась сумасшедшая  гонка.

-Караул! – кричала Зинаида. Лови его.
-Да как же я его поймаю, если он уже два кресла перевернул и забрался под третье!
-Кота держите, кота!
Кот метался то под стол, то под кресла, то опять на стол. За ним пулей носился Бонапарт. Звенела разбитая посуда, тяжело падали кресла. Я с такой силой рванул поводок, что он оборвался. Катастрофа продолжалась минуты три. По полу катались кремы, фены,  какие-то тюбики и флакончики. Со стены  сорвалась, гулко рухнула на пол и вдребезги рассыпалась керамическая мойка для  волос, полетели  какие-то сушилки, куда дамы вставляют головы. С грохотом перевернулся маникюрный стол, от него отлетела крышка, упали и разбились несколько торшеров.

Не буду рассказывать всего. Это ужасно. Бонапарта я поймал, когда  один из рабочих столиков стал медленно падать на пол. Звон разбитого зеркала отвлек внимание пса – усмирителя кошек.  Я прыгнул на него, как вратарь Яшин и схватил за шлейку.

Ошеломленной, охватившей виски ладонями Зине,  я пообещал помочь, чем бог пошлет. И, подхватив тяжело дышащего Босю,  выскочил  вон. Сзади раздавались причитания, охи и ахи сотрудников салона красоты, которые, сбившись в кучу и обнявшись, стояли на диване. Кто-то  продолжал истошно визжать.

-Ты чего это – «на грудь» принял? - Подозрительно спросил  приятель, садясь ко мне в машину. – У тебя  сегодня  глаза какие-то шальные.
-Да, знаешь, - говорю, - ничего страшного. Просто случился легкий казус. Потом как-нибудь расскажу.

Сзади сидел Бонапарт и ластился к новому человеку. Проезжая мимо парикмахерской, я скосил глаза и заметил на двери вывеску «Извините, у нас авария»